Российский бизнес – реальный игрок на международной арене

Обложка новости

В сборнике интервью членов Российского совета по международным делам (РСМД), приуроченному к 10-летию Российского совета по международным делам было опубликовано интервью Александра  Шохина – президента Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) и члена Попечительского совета РСМД на тему «Российский бизнес – реальный игрок на международной арене».

Александр Шохин поделился своим мнением по многим актуальным вопросам,  включая основные успехи российской экономики за последние 10 лет, экономические вызовы России и развитие четвертой промышленной революции.

Президент РСПП выразил мнение, что за последние 10 лет произошло множество позитивных изменений для российского бизнеса, включая проникновение цифровизации не только в бизнес процессы, но и в сферу государственного управления.

Александр Шохин оценил перспективы роста и изменения коньюктуры мировой экономики и обозначил необходимость скоординированной выработке многосторонних решений, отражающих интересы всех заинтересованных сторон для восстановлений мировой торговли.

В интервью президент РСПП отметил, что «быстрое распространение новой коронавирусной инфекции кардинально изменило привычный экономический ландшафт – перекрытые границы, закрытые производства, разрывы привычных производственных связей, невозможность свободного перемещения между странами, а часто и между регионами одной страны, – российская экономика пережила очередной «идеальный шторм» лучше, чем многие другие страны».

Российский бизнес – реальный игрок на международной арене

– Александр Николаевич, что бы Вы назвали основными успехами российской экономики за последние 10 лет?

– Если сравнивать ситуацию в 2021 г. с 2011 г., то можно назвать ряд позитивных изменений для бизнеса (если, конечно, оставить в стороне ситуацию с COVID-19).

Во-первых, началась полноценная цифровизация и бизнеса, и государства. Треть компаний, опрошенных РСПП, перевела основную часть взаимодействия с потребителями и поставщиками в электронный формат. Да и на «удаленку» сотрудников компании перевели в основном без падения производительности труда, а то и с ее увеличением. Многие госуслуги для бизнеса стали доступны в цифровом формате. По общему мнению, лидер в данной сфере – ФНС России, благодаря чему фискальная сфера без проблем функционировала в условиях распространения новой коронавирусной инфекции. Но и по другим направлениям есть серьезный прогресс: регистрация прав на недвижимое имущество стала комфортной и простой процедурой. Даже трудовую книжку перевели в электронный вид. Ряд мер поддержки бизнес также может получить в электронном виде. Аналогичные требования бизнес предъявляет и к регионам – в рамках уточнения методологии Национального рейтинга состояния инвестиционного климата в субъектах России мы хотим более детально оценивать уровень цифровизации взаимоотношений с бизнесом.

Во-вторых, повысилось качество деловой среды – получение разрешения на строительство и подключение к электросетям ускорились в разы (стоимость и количество процедур, которые надо было пройти, тоже заметно снизились).  Скорость открытия новой компании также соответствует мировому уровню.

В-третьих, взаимоотношения бизнеса и власти удалось сделать институциональными. Привычными стали оценка регулирующего воздействия проектов нормативных правовых актов и оценка фактического воздействия в отношении действующих НПА. «Регуляторная гильотина» оказалась настолько эффективной, что бизнес предлагает расширить сферу ее применения. Нельзя не отметить и переход на проектные принципы в госуправлении, хотя инерция бюрократии велика, и переход оказался не стопроцентным.

В-четвертых, расширился спектр инструментов поддержки. Даже Фонд развития промышленности, столь высоко оцениваемый бизнесом, на самом деле начал свою деятельность не так давно, в 2014 г. За эти 10 лет также появились соглашения о защите и поощрении капиталовложений, специальные инвестиционные контракты, инвестиционный налоговый вычет, многие другие механизмы и инструменты стимулирования инвестиционной активности. Уровень их эффективности и востребованности различается, но в целом система поддержки стала намного более комплексной и отвечающей амбициозным задачам развития страны.

В-пятых, растет несырьевой экспорт благодаря и эффективным мерам поддержки, и укрепляющимся деловым связям (РСПП активно взаимодействует с деловыми партнерами на многостороннем уровне, например на площадке B20, и на двустороннем), но главное – благодаря увеличению конкурентоспособности российского бизнеса, который стал за прошедшие годы более инновационным, эффективным, социально ответственным (хотя и не весь). Есть и ряд направлений, где предстоит активизировать работу: например, нехватка квалифицированных кадров, на которую бизнес жалуется даже в кризис, недостаточная защищенность бизнеса от избыточного давления со стороны правоохранительных органов.

А главное – бизнесу не хватает предсказуемости в государственной политике. В условиях распространения новой коронавирусной инфекции и высокого уровня турбулентности на внешних рынках для предпринимательского сообщества, особенно для сохраняющих масштабные инвестиционные планы компаний, крайне важно не сталкиваться с не самыми приятными «сюрпризами» со стороны государства. Понятно, что соглашения о защите и поощрении капиталовложений и специальные инвестиционные контракты во многом защищают инвестпроекты от части изменений в регуляторике, но предсказуемость должна быть не «точечной», а универсальной.

– Глобальный экономический спад 2020 г. считается точкой отсчета, с которой странам мира стоит начать выстраивать новые экономические модели для восстановления экономик. На Ваш взгляд, с какими главными экономическими вызовами России предстоит столкнуться в среднесрочной перспективе и как обратить экономические риски в преимущества?

– 2020 и 2021 гг. показали, насколько уязвима мировая экономика. Связанный с пандемией COVID-19 эскалирующий кризис сделал особенно актуальным создание эффективных и самостоятельных экономических систем, характеризующихся высокой управляемостью и устойчивостью, а также наличием производящих отраслей по всем ключевым направлениям.

Нет уверенности, что динамика роста в 2021 г. приведет к восстановлению мировой экономики хотя бы до уровня 2019  г. Согласно прогнозам МВФ, после падения в 2020 г. на 3,3% в 2021 г. мировая экономика может вырасти на 6%, а в 2022 г. – на 4,9%. При этом достижимыми данные темпы роста будут  только в случае успехов в борьбе с пандемией.

Полный масштаб потерь мировой экономики от пандемии еще только предстоит оценить. Однако уже сейчас можно говорить о том, что совокупные потери ВВП на душу населения в 2020–2022 гг. в мире (за исключением Китая) по сравнению с допандемическими оценками роста составят порядка 20% от уровня ВВП на душу населения 2019 г. В 2020–2021 гг. еще порядка 80 млн человек дополнительно могут оказаться за чертой крайней бедности. Растущий разрыв в уровнях развития и благосостояния между различными странами и регионами мира – один из наиболее серьезных вызовов, который нужно учитывать при трансформации модели развития.

Ситуация дополнительно осложняется серьезным падением инвестиций. Согласно недавно опубликованном докладу ЮНКТАД о мировых инвестициях, прямые иностранные инвестиции в 2020 г. сократились по сравнению с 2019 г. на 35%: с 1,5 трлн долл. до 1 трлн долл. В 2021 г. ожидается некоторый «отскок вверх»: рост ПИИ может составить до 10–15% в отдельных отраслях, в случае если ситуация с пандемией не ухудшится. Наша страна также может недосчитаться значительного объема инвестиций.

Проблему восстановления и увеличения инвестиционной активности усугубляет исключительно высокая долговая нагрузка. По оценкам Института международных финансов (IIF), на конец 2020 г. глобальная задолженность составила 355% мирового ВВП (около 281 трлн долл.), увеличившись за год на 35%. К разрешению проблемы устойчивости международной финансовой

системы и глобальной задолженности в этом году призывали РСПП и российские участники Целевой группы по финансированию и инфраструктуре «Деловой двадцатки» (B20).

Впрочем, кризис стимулирует и конструктивную политику. Так, по данным ВТО, по итогам 2020 г. общий объем мер стимулирования международной торговли (731,3 млрд долл. в 2020 г. против 544,7 млрд долл. в 2019 г.) превысил объем ограничительных мер (440,9 млрд долл. в 2020 г. и 746,9 млрд долл. в 2019 г.). Это позволяет с осторожным оптимизмом говорить о перспективах «перезапуска» мировой торговли. Но чтобы он стал реальным, важно избежать перекосов в регулировании и односторонности принимаемых решений. Серьезные риски представляет обращение к агрессивному одностороннему протекционизму под предлогом заботы об общем благе. Так, реализация механизма трансграничного углеродного регулирования (ТУР) в рамках «зеленой сделки», нацеленной на формирование в ЕС углеродно-нейтрального пространства к 2050 г., без согласования с международными партнерами, в том числе Россией, может стать дискриминационной, нарушающей признанные обязательства ЕС мерой, примером недобросовестной конкуренции. Благими намерениями, как говорится, мостится дорога в ад. Мы продолжаем настойчиво обращаться к нашим экономическим партнерам с призывами вести диалог и не допускать односторонних решений в этой, несомненно, важнейшей области.

Более конкретно. РСПП традиционно координирует участие российского делового сообщества во многих ведущих институтах международного сотрудничества, таких как, например, уже упомянутая «Деловая двадцатка» (B20) и «Бизнес в ОЭСР» (BIAC). И мы регулярно видим, что наши подходы, нацеленные на обеспечение справедливой конкуренции и взаимовыгодное сотрудничество, регулярно получают широкую поддержку. Так, в разработанных в 2021 г. в рамках итальянского председательства в B20 рекомендациях лидерам стран G20 подчеркивается неприемлемость протекционизма и односторонности в торговой политике. Также рекомендации говорят о необходимости адекватного отношения к проблеме климатических изменений и применения природоподобных решений, таких как лесные массивы. Односторонние меры по противодействию климатическим изменениям не должны приводить к произвольной и необоснованной дискриминации или закамуфлированным рестрикциям в отношении международной торговли. Неприемлемость использования политики «зеленого восстановления» для несправедливой конкуренции, дискриминационных и протекционистских действий, противоречащих нормам ВТО и международному праву, поддерживается также и в BIAC.

Более конструктивным подходом к развитию, нежели навязывание неоднозначного регулирования, представляется выработка скоординированных многосторонних решений, отражающих интересы всех заинтересованных сторон, таких как концепция «углеродной экономики замкнутого цикла», разработанная в прошлом году в ходе председательства Саудовской Аравии в «двадцатке». Она подразумевает конкурентное развитие традиционных и новых секторов экономики с комплексным внедрением подходов, способствующих минимизации негативного воздействия на окружающую среду. Надеемся, что ее идеи найдут отражение в сотрудничестве в рамках B20 в дальнейшем, а также получат развитие в деятельности других многосторонних институтов международного сотрудничества.

Представляется необходимым сфокусировать многосторонние усилия на направлениях и проблемах, имеющих объективно наибольшее значение и для устойчивого социально-экономического развития. Так, пандемия COVID-19 резко обострила проблему голода. Согласно июльскому исследованию международных организаций системы ООН, в 2020 г. 9,9% населения Земли страдало от голода против 8,4% в 2019 г. (+118 млн чел.). То есть сегодня недоедают от 720 до 811 млн человек по всему миру. При этом к полноценному питанию не имеют доступа 2,37 млрд человек, или почти треть населения земли, что на 320 млн человек больше, нежели в 2019 г.

В этой связи в ходе организованного РСПП и «Группой Черкизово» независимого бизнес-диалога по подготовке к сентябрьскому Саммиту ООН по продовольственным системам российское деловое сообщество подчеркнуло, что приоритетной задачей в условиях посткризисного восстановления является обеспечение доступа мирового населения к доступному и качественному продовольствию. Необходимо отказаться от создания необоснованных барьеров, препятствующих обеспечению населения достаточным питанием.

Продвижение неоправданно дорогих видов продовольствия, не решающих основную задачу «накормить людей», не должно мешать удовлетворению объективных потребностей. Российский бизнес готов внести свой вклад в решение данной проблемы. Как ожидается, этому будет способствовать деятельность создаваемого в РСПП Комитета по продовольственной политике, в работе которого международное сотрудничество займет достойное место.

И, разумеется, преследуя цель кардинальной модернизации российской экономики, преодоления ее зависимости от сырьевых отраслей, мы не можем игнорировать ключевые технологические вызовы и тренды современности, в число которых входит и новая промышленная революция. Сотрудничество с нашими зарубежными партнерами, без сомнения, является важным фактором в достижении успеха на этом направлении. Даже введение ограничений со стороны властей США, ЕС и Японии не привело к прекращению отношений российского бизнеса с партнерами из этих стран. Полагаю, что можно говорить о формировании коллективного бизнес-иммунитета к всевозможным политическим и экономическим рестрикциям и неопределенностям. Среди наиболее ярких совместных инициатив упомяну Германо-российскую инициативу по цифровизации (GRID) и российско-французское сотрудничество в инициативе «Индустрия будущего». В текущих условиях только объединив усилия и  четко понимая ожидаемые результаты можно противостоять «черным лебедям», трансформируя вызовы в неоспоримые преимущества.

– Какой Вам видится экономика ближайшего будущего в условиях четвертой промышленной революции? Как она повлияет на человека?

– Изменится рынок труда: формат дистанционной работы для «штабных» подразделений компаний во многом сохранится, а многие профессии перейдут в онлайн (так считает треть опрошенных РСПП компаний). Одновременно повысятся требования к сотрудникам, особенно в области знания цифровых технологий, при этом рынок труда потребует постоянного повышения квалификации, а нередко и регулярного переобучения.

Уровень цифровизации и роботизации всех технологических процессов радикально возрастет, что увеличивает риски цифрового неравенства: теперь действительно можно «отстать навсегда», например, не создав необходимую инфраструктуру. Медленное развертывание сети 5G уже заставляет многих экспертов готовить о необходимости «срезать угол» и сразу переходить на выстраивание сетей 6G.

Производство становится все более «кастомизированным». Традиционно гибкость подстраивания под требования заказчика была преимуществом малого и среднего бизнеса, сейчас многие крупнейшие компании все чаще отмечают растущую долю продукции, производимую по спецификациям клиентов, а не по стандартам.

Пандемия поставила еще одну крайне интересную задачу: в начале пандемии в выигрыше оказались не самые логистически продвинутые компании.

Оказалось, что большой склад комплектующих и запчастей – это не неэффективные расходы, а гарантия успешного выживания компании в условиях новой реальности, как и сохранение внутри компании вспомогательных производств (либо организационно «близкий» аутсорсинг). Так что впереди нас может ждать корректировка некоторых казавшихся незыблемыми принципов организации производства.

– Как Вы оцениваете нынешнее состояние российской экономики? Какие вызовы и перспективы стоят перед ней?

– Хотя быстрое распространение новой коронавирусной инфекции кардинально изменило привычный экономический ландшафт – перекрытые границы, закрытые производства, разрывы привычных производственных связей, невозможность свободного перемещения между странами, а часто и между регионами одной страны, – российская экономика пережила очередной «идеальный шторм» лучше, чем многие другие страны.

Неоднократное прохождение через самые разнообразные кризисы (не говоря о том, что 30 лет назад у нас была в принципе другая экономическая система) повысило гибкость и быстроту реакции как бизнеса, так и государства.

Но помимо влияния пандемии, в том числе долгосрочного, есть и системные вызовы, некоторые из которых уже были затронуты в ответе на предыдущие вопросы: цифровое неравенство, изменения на рынке труда, деглобализация, новое климатическое регулирование, кризисные явления в мировой  экономике. Сохраняется нестабильность в нефтяном секторе, на который приходится достаточно большая доля российской экономики.

Но в целом перспективы развития мы оцениваем как крайне благоприятные. У российского бизнеса есть все шансы повысить свою роль на международной арене, а РСПП готов в этом активно помогать.

Поделитесь